Жители нашего дома попадали в объектив знаменитого фотографа Моисея Наппельбаума не раз: наверное, это одна из самых удачных фотографий Анатолия Борисовича Мариенгофа и Анны Борисовны Никритиной первых лет их совместной жизни в Москве. Она сделана примерно в 1924 году.Слева направо: И.И.Шнайдер, Сарра Лебедева ("Саррушка", близкая подруга М. и Н.), Всеволод Иванов, Елизавета Александрова, Мариенгоф-Никритина, Ирма Дункан и ее муж инженер Ясный (это о нем Мариенгоф ехидно писал, что тот женился на приемной дочери Айседоры Дункан с надеждой выехать заграницу).Фрагмент из книги "Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги" относящийся именно к этим счастливым беззаботным годам:"Мы с Никритиной вернулись домой, как обычно, после полуночи.На этот раз в «Стойле Пегаса» выступал довольно знаменитый «чтец мыслей на расстоянии» — нервный горбоносый человек с удивительно черными волосами, пенящимися вокруг лысины.— Я полагаю, Нюша, что наш мозг излучает какие-то флюиды, — сказал я.— Очень может быть.— Другого объяснения не придумаешь.— Да. Этот дьявол работает без помощника.— Вероятно, люди скоро изобретут аппаратик. Интересно!— Какой такой аппаратик?— Он будет записывать на ленту эти флюиды. А потом их можно будет расшифровать.— Что?— Примерно, как запись стенографистки… Вот, Нюха, перед тем, как ты юркнешь под одеяло, я незаметно положу этот аппаратик под твою подушку.— Зачем?— Да чтобы утром, когда ты убежишь на репетицию, прочесть твои мысли. Любопытно знать, что ты думаешь на сон грядущий!— Какой ужас!— Ужас?— Все люди переругаются, передерутся, если будут читать их мысли, как ежедневную газету. Особенно мужья с женами. Кошмар!— Ах, так…Я мрачно скинул полуботинки, пиджак и лег на тахту носом к стене.— Толя…— Не желаю с тобой разговаривать.— Что?— То.— Ничего не понимаю.— Очень жаль.— Нет, Длинный, ты мне все-таки должен объяснить.Она села возле меня на тахту.— Уйди!— Да ты просто сошел с ума.— Не желаю тебя видеть. Понятно?— Нет, Длинный, непонятно.Я скрестил руки на груди и произнес в трагической интонации:— Завтра я развожусь с тобой.— Да?— Да!— А я — нет. Я ни за что не разведусь с тобой.Пожал плечами:— Неужели?— Потому что я люблю тебя, моего дурня.— Не лги.— О-бо-жа-ю!— А я не хочу, чтобы меня обожала распутная баба!— Это я распутная? Я?— Во всяком случае, у тебя распутные мысли. Иначе бы, мадам, вы так не испугались этого аппаратика.Мы провели бессонную ночь. Завтракали порознь. Она позвонила в театр, что больна и не придет на репетицию. Словом, это была крупная, мучительная ссора. Самая длинная за всю нашу жизнь. У обоих запали глаза и ввалились щеки. И только через двадцать два часа, за ужином, чокаясь жигулевским пивом, я сказал:— Знаешь, Нюха, по-моему, это форменный кретинизм — быть в ссоре больше пяти минут. Ведь где-то внутри отлично знаешь, что в конце концов все равно помиришься. Правда? Так какого черта портить себе жизнь на сутки или на неделю, как это делают миллионы глупцов? Пять минут — и хватит! Или уж действительно надо разводиться, если дело очень серьезно. Правильно?— Правильно, Длинный!И мы крепко поцеловались.Эта мудрая догадка: «Ссориться не больше, чем на пять минут» — очень украсила нашу жизнь.Рекомендую".#кирочная24 #домбака #воздушныегалереи #Петербург #любимыйдом #галереяисторий #Мариенгоф #Никритина #Наппельбаум