Синий город. Иссиня-черные громады домов с фасадами, чуть прорисованными синим снегом по линиям карнизов и подоконников. Синее полотно заснеженных улиц. Темно-синее небо. Ярко-синие звезды. Нигде ни единого живого золотого огонька. Темные силуэты прохожих. Движения их вялы. Почти все с саночками. Саночки теперь заменяют портфели и сумки: людям не под силу держать поноски в руках. Высокий мужчина, нетвердо ступая, волочит за собой на веревке кусок фанеры. Фанера — это оконное стекло Ленинграда.Из книги «Воспоминания и дневники ленинградских художников».В прошлом году, по обрывку конверта как-то оказавшегося в мастерской в другом конце дома, удалось установить имя еще одного жителя 1945 года — известный советский график Николай Евгеньевич Муратов. Наверное, дружил с коллегой художником, хозяином мастерской.О работе Николая Евгеньевича в Блокадном Ленинграде есть воспоминания его друзей по объединению «Боевой карандаш»:"В мастерских, где расположился коллектив «Боевого карандаша», вы почти всегда застанете низко склонившегося над листом бумаги художника Н. Е. Муратова, рисунки которого бьют фашистов оружием острой сатиры и хорошо известны бойцам Ленинградского фронта. Здесь же и другие художники, с увлечением готовящие для фронта листы «Боевого карандаша». Каждый работает без устали, отрываясь лишь на минуту, чтобы посоветоваться с товарищами —как сделать рисунок острее и выразительнее.Муратов начинает рисунок твердым чертежным остро заточенным карандашом. Прорисовывает, не боится десяток раз стереть резинкой, добиваясь остроты и выразительности. Затем рисунок обводит тушью — в контраст с четкими карандашными линиями — тупой лохматой кистью, дающей жирный рваный штрих. Муратова и Петрова почти всегда видишь рядом. Слышны их дружелюбные «Юрочка», «Коленька». У Петрова неизменно подтянутый вид. У склоненного над работой Муратова — вечно свисает изо рта зажеванная папироса, надо лбом чуб спутанных волос. Он частенько ходит «освежиться» холодным пивом или «подкрепиться» стаканчиком вина. Петров иронизирует по этому поводу. Но безуспешно. Сообща сочиняют листы: «Разгильдяи-болтуны в дни войны втройне вредны» и «Слухи — врага оружие».Истинный сатирик в «Боевом карандаше» только один Муратов. «Своим дарованием он всем нам поддает перцу»,— как-то сказал о нем И. А. Тырса».«Когда в городе не стало ни света, ни воды, я и Коля Муратов перебрались жить к Васе Власову на Васильевский остров. У него еще оставались дрова, было тепло, и Нева близко. Топили печку, ставили самовар, все вместе пили чай с маленькими жареными кусочками хлеба, спорили об искусстве. К нам часто заходил Георгий Семенович Верейский. Так мы отогревали душу. Несколько раз в день, затаив дыхание, слушали сводки с фронта. В Союзе давали дрожжевой суп, прозрачный, как слеза, и фиолетовые кишки. За ними ходили по очереди. Коля Муратов ослабел совсем, и я иногда возил его на саночках через Неву в Союз. Муратино (так мы называли товарища) не теряет юмора и погоняет меня, как извозчик свою клячу. За многие недели обросли так, что стали похожи на пещерных жителей. Поставили посередине комнаты таз и устроили баню. Пришел Саша Ведерников и подстриг нас, как заправский парикмахер. В большом трюмо увидели себя такими худенькими, маленькими и усохшими, что стало жалко самих себя».«В помещении литографии — круглая печка. Топим ее, чем бог даст, главным образом старой мебелью, подиумами из покинутых мастерских. Подсушиваем крошечные ломтнки хлеба, превращая их в «горенки». Не в гренки, а именно в «горенки», потому что они так съеживаются и чернеют, что превращаются чуть ли не в угольки. Все же «горенка» еда более экономичная, чем мягкий ломтик хлеба — ее гораздо на дольше хватает. Муратов, положив в рот чайную ложку жидкой кашицы или крошечную «горенку», произносит, как заклинание: «Мгновение, остановись! Ты — прекрасно!»Но заклинание не помогает. Наслаждение жевать сухую крошку хлеба — как ни растягивай этот процесс — быстро кончается. Крошка проглочена. Во рту снова пусто. В желудке все то же ощущение голода. В ожидании своей очереди подогреть в печке ложку кашицы или подсушить «горенку» мы толкуем о судьбах Родины и о военных перспективах, об искусстве, о товариществе, о хороших и плохих поступках».#домбака #галереиисторий #кирочная24 #историядома #художники #Блокада #жителидома